Страх отступает, хотя похмелье продолжается который день. Всегда страшно на третий день запоя, каждый человек - враг. Боишься просто выйти на улицу, на свет, на утро. Резких звуков и тишины. Грохот метро вообще вселяет панику. Везде натыкаешься на полные злобы и ненависти взгляды. Но день на пятый-шестой привыкаешь к страху, как привыкаешь к новым туфлям. По началу они неудобны, жмут, натирают, а потом становятся любимыми, как домашние тапочки.
И вот я привык к страху. А когда привык, то по большей степени становится все равно. Плевать, что о тебе подумают на работе, смотря на опухшее, плохо выбритое лицо красными мутными глазками. Плевать на соседей, что сидят перед подъездом и начинают шушукаться за спиной. Уже не волнуешься, как ты дотянешь до получки.
Плевать. Ты привык бояться.

 Пил я как-то с Антоном Павловичем Чеховым. Хорошо так попили. И закуска соответствующая. Ломился стол. И блины с маслом, и икорка красная, и семужка. Венчал все это благолепие графинчик водочки, запотевший со слезой.
И вот, когда графин опустел Антон Палыч послал на кухню еще за одним. Потом, откинувшись на спинку стула и пронзительно взглянув на меня он произнес:
 -Знаете ли, Константин, мне до сих пор не понятная Ваши пристрастия в одежде! Как-то не по человечески Вы выглядите....
А признаться, братцы, я тогда редко обращал внимание на свой внешний вид. Затертые джинсы, стоптанные армейские ботинки, куртка обвешанная нашивками зарубежных групп. Да и припухшее лицо с красными глазками, скрывающимися под сальной челкой не внушало доверия.

  - Да, Антон Павлович, Вы правы! Но только как мне, панку, узнать как должны выглядеть нормальные люди??.
Антон Павлович наклонился ко мне и грозя пальцем произнес:
- В человеке все должно быть прекрасно, и лицо, и одежда, и душа, и мысли.. Изрек Чехов и откинулся на спинку стула.
После этого, братцы, я стараюсь одеваться поприличнее.........